Андрей Васильев - Снисхождение. Том первый [СИ]

Черт, я запасную обойму не взял, она так и осталась под подушкой. И не лишней она была бы, и улика, если что. Хотя — у меня все в палате осталось, кроме часов и пистолета.

Выстрелы и вправду были не слишком громкими — но для улицы. В полутемном и тихом здании больницы, да еще и в ограниченном пространстве черного хода они громыхнули ого-го как!

— О как! — донеслось до меня сверху — Вооружен и очень опасен!

— Осторожно, опасный кролик — поддержал его девичий голос.

Я тем временем достиг первого этажа и молился только об одном — чтобы местная техничка была ленивой и нерадивой, а стало быть оставила выход с лестницы открытым.

И она оказалась именно такой. Вот в чем преимущество удаленности от федерального центра — тут раздолбайства больше. В столице с ее обилием спецслужб и постоянном страхом терактов такое невозможно, а здесь — пожалуйста. Живут же люди, а? И другим жить дают.

Я вылетел в двери, они хлопнули за моей спиной, закрываясь. Припереть их было нечем, но я на ходу толкнул банкетку, стоявшую рядом с выходом, и она замечательнейшим образом перегородила проход. Ну да, не препятствие, но секунд двадцать я отыграл.

Выстрелы услышали, до меня откуда-то донеслось несколько голосов, видимо вопрошающих «Это что было?».

Судя по ним, я как раз попал в главный холл, темный по этому времени суток, или в какое-то ответвление от него, и вот здесь за меня начала играть архитектура этого здания.

Можно ругать или хвалить проектировщиков советского времени, но их непростая логика, любовь к дешевому портвейну и тяга к поворотам, переходам и лестницам сыграла мне на руку. Чуть дальше того места, где я выскочил с лестницы черного хода, был поворот, ведущий невесть куда, за ним еще один, потом короткий переход, а дальше я уже и сам бы не нашел обратную дорогу.

Влетая в первый поворот, я услышал грохот банкетки — мои новые друзья сидели у меня на хвосте, следовало ускориться.

Правда потом я ничего не услышал — видно, они рванули к главному выходу.

— Больной, почему не в палате? — я лоб в лоб столкнулся с немолодой женщиной в халате, несущей куда-то металлическую кастрюлю медицинского назначения — Что за беготня ночью?

— По нужде — я обернулся и сделав несколько шагов, встал так, чтобы в случае чего не оказаться на линии огня и посмотрел назад. В темноте перехода никого не было видно, то ли отстали мои друзья, то ли и вправду побежали не туда — Приспичило — сил нет.

— Больной — женщина опустила глаза и увидела у меня в руках пистолет — Это что?

— Боюсь темноты — я таращился в темень перехода — С детства. Все опасаюсь, что Букара придет.

— Кто? — совсем уже растерялась женщина.

— Букара — терпеливо объяснил ей я — Мохнатый, с шестью лапами и рогом на лбу. Выход где?

— Там — показала женщина в том направлении, откуда я пришел.

— Он тут один? — не поверил ей я.

— Главный — да — кивнула она — А так — вон там отдельный выход через кухню, еще пара хозяйственных входов есть.

— Кухня — это хорошо — одобрил я — На ночь ее закрывают? Опечатывают?

— Кладовки — да, а так — нет — пробормотала женщина, видимо, начав думать о том, что я сбежавший преступник.

— Тогда — пошли — по возможности мягко попросил ее я, мое чувство опасности просто вибрировало внутри, сообщая мне, что пора линять из этого коридора — Где там эта ваша кухня?

— Мне надо операционную готовить — робко заикнулась женщина — Это важно!

Я молча сунул ей ствол пистолета в живот. Ну да, некрасиво до невозможности, но ничего другое в голову мне не пришло. Однако — киноштамп.

— Извините — но вот так. И мне не хотелось бы пускать его в ход — проникновенно сказал я ей — Вперед, сестричка, вперед. К выходу, пожалуйста.

Надо заметить, что в кино хитроумная медсестра уже ударила меня этой металлической хреновиной по голове или скальпелем полоснула бы. А эта нет — повернулась и пошла себе. И правильно — в кино это дело снимают в павильоне, где слева столик с закусками стоит, а слева гример сидит. А здесь — небритый мужик в халате и с пистолетом, причем стрельни он — и все. При этом ничего такого он не просит — только выход показать, так что пусть себе идет куда хочет. Потом полиции о нем расскажу — и все.

Так, или приблизительно так, по моему разумению она и размышляла.

Тем временем, похоже, что больница все-таки просыпалась — в здании напротив, том, из которого я так лихо смылся (мы уже были в другом крыле, пройдя через короткий и темный стеклянный переход) местами зажегся свет.

— Тебя ищут? — утвердительно спросила женщина.

— Не-а — покачал я головой — Скорее тех, кто за мной приходил.

— Любопытно было бы узнать, в чем дело, но лучше не надо — подумав, сказала она — Меньше знаешь — дольше живешь, мне девяностых за глаза хватило. Хотя откуда тебе их помнить, я тогда сама еще девчонкой была.

— Так получилось — не знаю отчего, но мне внезапно стало стыдно перед ней — Я не бандит и не преступник, честно. Просто жизнь, она так иногда выворачивает…

— Это не мое дело — сообщила мне женщина, входя в какой-то маленький коридорчик с дверью в его конце — Вот выход.

— На кухню непохоже — заметил я, оглядывая тесный предбанник.

— Так это и не она — женщина открыла какой-то шкаф — Хозяйственный выход. На, держи.

Она покопалась внутри шкафа и протянула мне жуткого вида штаны и ватник.

— Шапки нет, извини. И сапоги кирзовые, ты небось таких не видел даже — немного насмешливо произнесла она.

— Чего это? — мне стало немного обидно — Я в армии был, так что всякое бывало. Это в элитных частях берцы носят, а в стройбате как кирзу таскали, так и таскают.

— Тогда — обувайся — передо мной плюхнулась пара раздолбанных сапог — Давай живее, мне правда надо операционную готовить. И еще — я милиции, если что, все расскажу.

— Только за — я, оглядевшись по сторонам увидел что-то вроде тумбочки и положил на нее пистолет, после начал, шипя от боли в боку, натягивать штаны — Обязательно расскажи, если приедут. Как тебя зовут-то, роднуля?

— Ангелина Ивановна — женщина покачала головой, глядя на мои швы — Ох, застудишь ты болячки свои, на улице-то не май месяц.

— Выбора нет — объяснил ей я, заправляя халат в штаны, какой-никакой, а утеплитель — А портяночки там не завалялись?

— Нет — глянула Ангелина в шкаф — Зато вот, все лучше, чем ничего.

Она мне протянула забавную белую кепку с пластмассовым козырьком и надписью «Таллин-80». Я таких и не видал никогда.

— Значит, мало что замерзну, так еще и ноги собью — опечалился я, обуваясь и натягивая кепку — И еще — хорошо, что тут зеркала нет.

Кстати — а куда я вообще иду?

Самый простой вариант — Ерема и его внедорожник. Пять минут по сугробам — и я в теплом салоне комфортной машины. Вот только — не тянет этот вариант. По ряду причин не тянет. Во-первых — непонятно, куда меня привезут в результате. Может — к зданию «Радеона», а может — в Крылатское, где у них офис. А может вовсе к ближайшему оврагу, где я мирно и тихо проведу остаток этой зимы и половину весны, пока меня не найдут и не включат в сводку происшествий, нежно назвав «подснежником».

И потом — как-то все гладко получилось. Он меня предупредил — за тобой охотятся, и тут же появились люди в черном. И он при этом все еще ждет меня во дворе. Все как по нотам.

Хотя — небесспорно это все, причем далеко. Слишком примитивно выходит, ну совсем для дураков. Это даже не схема, это просто откровения капитана «Очевидность». Так что — может, и совпадение, я видал жизненные извивы почище этого. Не следует забывать о том, что я ребят в черном заметил случайно, не выйди из палаты — взяли бы они меня тепленького. А может — просто расстреляли прямо в кровати.

Не факт, что Ерема при делах. Но и снимать с него подозрение не стоит. Хотя — кто тут не под подозрением, начиная аж с Азова? Почему меня берегли только двое охранников плюс хворый Олег? Почему я тут, почему меня сразу не вывезли в Москву? Почему, почему, почему. Одни «почему» — додумывал я, натягивая ватник и убирая пистолет в его карман.

— На — Ангелина покопалась в кармане и сунула мне несколько сторублевых бумажек — Там калитка есть, маленькая, она проволокой замотана, выйдешь в нее. Оттуда — налево, до указателя, потом бери правее — выйдешь к шоссе. По нему, спиной к указателю, по ходу движения — прямо иди и километра через четыре будет «Путепроводная». Где-то в половине шестого утра через нее электричка до Москвы проходит, два часа — и ты в столице. Или в другую сторону езжай, до Твери, это уж сам решай.

Может — и вправду в другую сторону, до Твери? Оттуда — до Бологово, из него до Окуловки или даже сразу до Малой Вишеры, а там и Питер. В северной столице мне есть у кого приткнуться, хоть бы даже у того же Гарика Липченко, он не откажет мне в приюте и тарелке супа. К тому же у него, если верить его словам, есть «окно» на границе с чухонцами.